Нечисти - О`Санчес

– На зверя надейся, а сам не плошай. Ну, о юноша, будем драться или билеты покупать?

– Не надо. Я понял, кто вы. – Денису пришлось собрать все силы, чтобы слова из горла выталкивать внятно, куда уж там драться…

– И кто же это я? – Тетка открыла узкую дверь, с усилием выпихнула оттуда рыхлый зад и подержанное дополнение к нему, абсолютно голая остановилась в полутора метрах от Дениса и утерла носовым платком потное краснощекое лицо. Денис старался не глядеть на ее мерзкие телеса.

– Так кто я, о юноша?

– Смерть.

– «Твоя и не только твоя» – если точно называть мой титул. Угадал, умница. Придется тебя бесплатно пропустить… в рыцарский зал.

– Что, уже пора? – Денис скосил глаза, неистово пожелал… В руке вспыхнул огненный меч… и постыдно тренькнул, осыпался серыми угольками.

– А ты считаешь, что рано?

– Именно так и считаю. Кроме того, для приглашения, как я понимаю, тебе необходим… некий материальный посредник либо стихия, а я ничего этого не вижу. Я не желаю умирать и постараюсь этого не делать. – Денис тщетно пытался воспользоваться накопленной мощью… Попытка… и еще…

– Посредники? А инфаркт? А потолок обвалится… Ты мне напоминаешь, о юноша, птенчика в силках: бьешься, трепыхаешься… Папу зовешь… Что значит – нет? Я же слышу писк твоего сознания: «Помогите кто-нибудь!»…

– …Паника мешает знакомству. Успокойся на некоторое время. Быть может, я и не позову тебя сейчас, а просто поглядеть пришла. Твой богоравный папочка очень ценит тебя. Я бы сказала – любит, но мне сие чувство неведомо и ему, как я понимаю, тоже. Впрочем, и он мне – никто. Я слушаю только себя… но выслушать могу любого.

– Ну познакомились. А чего вы… ты все-таки хочешь?

– Хотения всегда расшифровываются как корыстный интерес, но я бескорыстна и неподкупна. Торговаться со мной не надо, а любопытство, или то, что подвигает меня на предварительное общение, я привыкла удовлетворять собственными силами. О юноша. Спрашивай, быть может я отвечу. Мне же спрашивать не о чем, на самом-то деле по большому счету я и так все знаю.

– Но не знаешь ведь, что я спрошу?

– А ты знаешь?

– Мама – у тебя сейчас?..

– Глупый вопрос. Ее нигде нет.

– Она вся умерла?

– Бледный вопрос. Если мы примемся публично философствовать на тему «Я и твоя мама», то схоласты поголовно сойдут с ума, запутавшись во внутренних противоречиях… Твоя мама умирала долго, сделав первые реальные шаги к окончательному еще до твоего рождения… Она не вернется. Но ты в силах сделать муляж, сам не отличишь.

– Какая вы все-таки гадина! Мне муляж не нужен.

– Ой ли? Ты в этом так уверен?

– Да, уверен. А почему вы… ты в таком виде?

– Ах, это? Какая разница. Взяла, что под руку попалось. Прежней владелице уже с полчаса как без разницы. Могу и твоей мамой обернуться. Хочешь?

– А папой? – Денис дрожал от ненависти… Вот уж поистине бессильной: никогда, ни за что, даже он, даже его Отец не в силах причинить этой пакости ни малейшей неприятности! Никакой… Впрочем…

– Папой? Твоим? Оригинальный вопрос… Пожалуй, что нет… А может быть – да… А мыслишки твои – со мной справиться – лакомые. Но откуда ты знаешь: вдруг я способна… способен… способно существовать отдельно от человечества и обслуживаю марсиан? И все твои апокалиптические труды пойдут насмарку?.. Посмотри-ка на меня? Странно… Ты меня не боишься, оказывается…

– Боюсь и еще как боюсь… Просто я стараюсь не показывать этого.

– Нет, этот страх, что сейчас в тебе, – не совсем то… Но сие поправимо.

– Да уж не сомневаюсь. А пока я постараюсь не называть вас гноесосущей гадиной и вонючей портянкой, но взамен мы, как ты выражаешься, пофилософствуем, если вы… ты не против.

– А я и не против, да и называй, если хочешь. Пока живой.

– А если изобретут лекарство против старения?

– Это что, вопрос?

– Нет, это я так ляпнул. Для разминки типа… Вот ты со мной разговариваешь…

– Разговариваю. И даже на ты.

– Не перебивай, пожалуйста, мысли и без того мелкими пташечками… Если бы ты хотела… меня забрать, то уже бы забрала, без предисловий. Так?

– Я слушаю.

– А если не забрала, значит отсюда пара интересных выводов. Первый: существует назначенный срок, который ты обязана соблюсти. Второй: значит и ты не самая крутая и кому-то служишь. Не так ли?

– Не так.

– А поподробнее не ответишь?

– Назначенный срок существует для людей и иных, способных к абстактным рассуждениям, когда он уже прошел. Я служу хаосу, как и все сущее в мире.

– Если бы все служили хаосу, то и был бы хаос. Что будет, если ты прикоснешься ко мне?

– То и будет. Сам же догадываешься.

– А если я к тебе прикоснусь?

– Нет разницы.

Денис пошел – ватные ноги не позволили побежать или прыгнуть – к тетке, успел сделать два шага, на третьем споткнулся и замер, пальцам вершка не хватило – дотянуться…

– Торопишься?

– Может быть. Вернее, проверял на себе и на тебе теорию свободы воли. А что же это ты тогда убегаешь? Если бы я тронул – значит так суждено… ну или назначено?

– Не тобой суждено и не тобой назначено. Со мной в пятнашки не играют, и ты не пробуй: ты ведь не прост и у тебя ведь может и получиться.

– Что может получиться?

– Один раз. Ускорить… Замедлить… Свое… Чужое…

– Ботан и отгадчик из меня никакой, ты бы попроще…

– Ты закончил спрашивать?

– Нет еще. Ты знаешь моего Отца?

– Да.

– Вы встречались?

– Выбери ответ по вкусу, любой будет верен.

– Я смертен?

– Все бренны.

– А ты? А Отец?

– Ты глупец, о юноша, если задаешь такие вопросы.

– Ну а все-таки?

– Ты надоел мне быстрее твоего альтер эго.

– Кого???.. Моего…

– Твоего. Он вроде тебя – тоже еще жив. Все бренно, включая бесконечность, даже дурацкая теория Большого Взрыва с этим не спорит.

– Можно еще один вопрос? Ну пожалуйста…

– Да.

– Быть может, я повторюсь… Человек – он совсем умирает? Весь, полностью? Телом и сознанием?

– Ты именно человека имеешь в виду?

– Те, кто могут мыслить, осознавать свое я и твою бренность. Я их имею в виду, о них спрашиваю.

– О, венец Вселенной. Душа говядины, в которую ради него превратилась корова, его не интересует… Все же ты глупец и не умеешь спрашивать. Но отвечу, перед тем как разлучимся, перед тем как встретимся… Слушай и не перебивай. Ты чихнул, из носоглотки вылетели мелкие брызги, из легких вышел воздух с углекислым газом, покинувшим твою кровь… Это часть тебя. Она умерла?.. Ты постриг волосы и ногти. Ты умер частично? Ты написал стихотворение, посвященное бренному кусочку протоплазмы по имени Ника. Микроскопическая часть тебя, творившего, хранится в сочетании букв? Ты приснился какой-нибудь Маше – твой образ существует отдельно от тебя, до того как исчезнуть вместе с ней и ее памятью? Ты младенец и ты сегодняшний – одно и то же по молекулам и разуму? В школе на пикнике тебя засняли на цифровую видеокамеру. Твое изоморфическое подобие – не плоский ли кусочек тебя недавнего, увековеченного в двух десятках электронных копий?.. И так далее. Человечка, хотевшего взорвать тебя, убил твой ворон. Выпитый и переваренный твоей птицей мозг этого человека превратился в другое, также сущее и бренное в мире сем. Тебя волнует: тот убитый – продолжает ли он, тем или иным способом, осознавать окружающее, а самое главное – собственное Я – или оно померкло окончательно…